В 1952 г. Ю.В.Кнорозов опубликовал статью «Древняя письменность Центральной Америки»¹. Журналистка Ирина Георгиевна Константинова, которой Юрий Валентинович дал интервью в конце 1970-х годов, писала: «Молодой ученый в этой своей статье возразил корифею немецкой американистики Паулю Шельхасу. Кнорозов прочитал его статью «Расшифровка письменности майя — неразрешимая проблема» и позволил себе не согласиться с виднейшим лингвистом. Это был вызов. Дерзкий вызов. Глубокую убежденность немецкого ученого в невозможности расшифровать письменность майя полностью разделял и видный американский специалист по культуре майя Эрик Томпсон, который писал, что в России, по его сведениям, никогда не было дешифровок, а, следовательно, и быть не может. Однако другой видный ученый — мексиканский археолог Мигель Коваррубиас — с огорчением отметил, что в вопрос о письменности майя, к сожалению, вмешалась политика, и вместо научной критики появляются статьи в духе «холодной войны»².

В августе 1953 г. Ю.В.Кнорозов перешел на работу в Музей антропологии и этнографии (МАЭ) — Ленинградскую часть Института этнографии (ЛЧИЭ). Он перевел с испанского языка книгу Диего де Ланды «Сообщения о делах в Юкатане» — подлинную энциклопедию по культуре древних майя. В ее предисловии Ю.В.Кнорозов изложил свои принципы дешифровки иероглифического письма майя, которые принесли молодому ученому известность среди лингвистов³. Ю.В.Кнорозов представил работу «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланда как историко-этнографический источник» для защиты в качестве кандидатской диссертации. Защиту назначили на 29 марта 1955 г. в Институте этнографии (ИЭ) АН СССР в Москве. В диссертации Юрий Валентинович доказывал наличие у древних майя фонетического письма, а советская историческая наука исходила из постулата Фридриха Энгельса, что в доколумбовой Америке не было государств и, соответственно, не могло быть письменности, которая возникает только в классовых обществах, поэтому Ю.В.Кнорозова могли обвинить в ревизионизме марксизма.

Юрий Валентинович вспоминал: «Перевел я на русский язык книгу испанского миссионера Диего де Ланды и к своему ужасу обнаружил, что у майя были и письменность, и армия, и административный аппарат, значит — у них было государство! А у Энгельса сказано, что майя достигли лишь состояния варварства. Как быть? Мой научный руководитель С.П.Толстов находит блестящий выход из почти безнадежной ситуации — Энгельс не владел всеми источниками по истории майя, поэтому Кнорозов не опровергает его, а вносит вклад в развитие марксизма!»⁴. Диссертационный совет института единогласно присудил Ю.В.Кнорозову ученую степень кандидата исторических наук и сразу же, на том же заседании, и степень доктора исторических наук за эту же работу.

В 1955 г. Ю.В.Кнорозов опубликовал работу «Система письменности древних майя»⁵. Тогда же его доклад «Краткие итоги изучения древней письменности майя в Советском Союзе» был представлен на Х Международном конгрессе историков в Риме. В августе 1956 г. в Копенгагене состоялся XXXII Международный конгресс американистов. В работе научного форума участвовали 328 ученых из 34 стран. Среди них были Дэвид Келли и Роберт Лоуи из США, Поль Риве из Франции, Тур Хейердал из Норвегии, Альфонсо Касо из Мексики, Рафаэль Жирар из Гватемалы, Герберт Бальдус из Бразилии и др. В то время все международные связи советских ученых осуществлялись через Москву. Для участия в работе конгресса командировали московского этнографа Ирину Александровну Золотаревскую и ленинградского археолога Алексея Павловича Окладникова, который настоял на участии Ю.В.Кнорозова в составе советской делегации. Выступая на конгрессе, Ю.В.Кнорозов рассказал о своих методах дешифровки иероглифической письменности древних майя, его доклад вызвал большой интерес⁶ и научную дискуссию⁷.

И.А.Золотаревская и А.П.Окладников отметили: «Единственным оппонентом по докладу Ю.В.Кнорозова был делегат из ФРГ д-р Томас Бартель, выступивший после Ю.В.Кнорозова с докладом «Противоречивое положение в исследовании письменности майя». Т.Бартель не мог не признать правильность взглядов на письменность майя, высказанных советским ученым, и несостоятельность взглядов господствовавшей до сих пор в этой области американской школы. Однако он отказался признать заслуги советской науки в области изучения письменности майя на том основании, что сходные взгляды высказывались еще в XIX в. Путанные и явно необъективные высказывания д-ра Бартеля не встретили поддержки»⁸.

В наше время ученица Юрия Валентиновича Галина Гавриловна Ершова так прокомментировала доклад Т.Бартеля: «А претензии, предъявленные к молодому советскому ученому немцем Томасом Бартелем, носили характер упреков в том, что он в своей работе буквально «посягнул на чужое» — использовал знаки Ланды и «других предшественников». Правда, индейцев майя среди «владельцев знаков» не упоминали. Кроме того, оппоненты почему-то и не вспоминали, что ни один из так называемых предшественников не читал иероглифических текстов!»⁹.

В 50-е годы Юрий Валентинович неоднократно встречался с индейцами майя — студентами Ленинградского государственного университета (ЛГУ), а также с деятелями культуры и учеными из стран Латинской Америки. В тот период МАЭ посещали не только этнографы, но и представители международного рабочего и коммунистического движения. В 1954 г. в музее побывал Пабло Неруда. В 1956 г. — Хакобо Арбенс Гусман — президент Гватемалы в 1951—1954 гг. В книге отзывов он сделал запись: «С глубоким волнением мы посетили этот замечательный музей, где мы имели честь познакомиться с любезным советским ученым Ю. Кнорозовым, которому стольким обязан наш народ майя. Считаем, что это является символом уважения советского народа ко всем народам»¹⁰.

«Стремительность, с которой развивались события, поистине поразительна. В апреле 1960 года ученые задумали поставить опыт, и уже в январе 1961 г. они читали первые фразы о добывании огня древними майя, обжигании сосудов из белой глины и о различных жреческих ритуалах! Э.В.Евреинов, Ю.Г.Косарев и В.А.Устинов рассказали о результатах своей работы ученым-лингвистам. Они заявили, что для окончательной расшифровки письменности майя потребуется 200 часов работы электронной машины. Весть об успешном опыте облетела все страны мира. Доклады, сделанные в Москве и Ленинграде, собрали большую аудиторию ученых. Так, в Ленинграде в зале одного из научных учреждений, рассчитанном на 600 человек, послушать рассказ академика С.Л.Соболева о применении математических электронных машин для расшифровки рукописей собралось полторы тысячи ученых и студентов»¹¹.

Говоря об отношениях Ю.В.Кнорозова с Ростиславов Васильевичем Кинжаловым, надо отметить, что с ним Юрий Валентинович состоял в переписке с 1941 г., весной 1946 г. состоялось их личное знакомство. Р.В.Кинжалов вспоминал: «Выглядел он несколько диковатым, даже не в смысле одежды (он был в ватнике и ушанке), а по отрывистой речи, жестикуляции и т.д. Он представился студентом МГУ, кажется, V курса, и сказал, что его мечта — заняться дешифровкой письма майя и что ему хотелось бы работать со мной»¹².

В 1960—1970-е годы Ю.В.Кнорозов продолжал заниматься дешифровкой письменности майя. Его работа требовала полной самоотдачи и большого терпения: «Тогда (и особенно при исследовании фонетического кода системы письма индейцев майя) все сложные математические расчеты и научную обработку фактического материала он делал вручную. Так что можно себе представить, какой это был «каторжный» труд. Не всякий мог бы вот так, по собственной воле, взвалить его на себя и добровольно нести столько лет. На этом пути были у Юрия Валентиновича и минуты отчаяния, когда из-за ошибки в расчетах ему приходилось все бросать и начинать с нуля. Но он был не из тех, кто просто так сдается. В этом — главная черта характера Ю.В.Кнорозова: упорство, помноженное на терпение»¹³.

Итоги своих многолетних исследований Юрий Валентинович изложил в двух монографиях, опубликованных в 1963 и 1975 гг.¹⁴. За научную работу по теме «Исследование письменности майя (дешифровка и перевод) в 1955—1975 гг.» в 1977 г. Ю.В.Кнорозову присвоили звание лауреата Государственной премии СССР. Его работы были высоко оценены коллегами, он был членом многих научных обществ как у нас в стране, так и за рубежом.

После 1956 г. Ю.В.Кнорозов оказался в категории «невыездных». Формально никто не запрещал Юрию Валентиновичу выезжать за границу, просто ему не давали рекомендаций от трудового коллектива для командировок заграницу. В советский период сначала надо было получить рекомендацию от трудового коллектива, затем — разрешение на выезд из страны в Отделе виз и регистраций (ОВИР) и только потом подавать документы для оформления визы в зарубежное посольство. Среди сотрудников музея были распространены две версии, объясняющие, почему Ю.В.Кнорозов оказался невыездным. Первая: власти боялись, что он останется у «идейных врагов» в капиталистической стране. Вторая: его исследованиями по дешифровке заинтересовались в Комитете государственной безопасности, но Ю.В.Кнорозов отказался от сотрудничества с КГБ. Эта версия придает ему романтический образ «борца с режимом». В действительности диссидентом он никогда не был, и критических замечаний в адрес советской власти не делал. У него были непростые отношения с некоторыми коллегами, занимавшими руководящие должности (Александром Михайловичем Решетовым, Р.В.Кинжаловым и др.), но это были их личные взаимоотношения.

Особенно болезненно Юрий Валентинович воспринял невозможность посетить международную конференцию в США: «В 1979 г. Кнорозов получил приглашение приехать в Нью-Йорк на специальную конференцию по проблемам письменности майя. Его ждали там как ведущего и самого авторитетного специалиста в этой области, как главу признанной школы»¹⁵. Зарубежные коллеги не понимали, почему Ю.В.Кнорозов не посещает международные научные конгрессы и различные конференции и симпозиумы, но со временем разобрались в особенностях советской науки и сами стали приезжать в Ленинград. Среди них были такие известные специалисты по культуре древних майя, как лингвист Дэвид Келли, археолог Майкл Ко и его супруга Софья Добржанская (дочь Федора Добржанского — ученика Николая Ивановича Вавилова), Татьяна Авенировна Проскурякова из Музея американской археологии и этнологии при Гарвардском университете, гватемальский писатель, лауреат Нобелевской премии 1967 г. Мигель Анхель Астуриас и др. Ю.В.Кнорозов неоднократно публиковался в журнале «Латинская Америка» и отправлял своим зарубежным корреспондентам испаноязычную версию этого журнала.

Юрия Валентиновича всегда интересовали наиболее сложные проблемы американистики. Например, проблема контактов между Старым и Новым Светом в доколумбовую эпоху¹⁶. В 1979, 1982—1985, 1987—1990 гг. Ю.В.Кнорозов совершил девять археологических экспедиций на Курильские острова. Он изучал пиктографию народа айну и пытался найти следы доайнской культуры, носители которой могли иметь отношение к древней миграции в Америку. Ю.В.Кнорозов писал: «Пиктография айнов, бесспорно, прямо связана с более ранней пиктографией времен охотской культуры, очень близка к эскимосской, но резко отличается от пиктографии континентальных племен Видимо, через Курильские острова шел восточный путь в Берингию, соединяющую Азию с Америкой в ледниковые периоды. Видимо, этим путем шли предки эскимосов, алеутов и индейских племен тихоокеанского берега Северной Америки. В дальнейшем на Курильских островах появляется племя айнов, пришедшее с юга через Японские острова. Во время предыдущих экспедиций (первая входила в состав Северной экспедиции) были разведаны летние и зимние селения и жилища айнов и их предшественников, обнаружены доайнские могильники со скорченными погребениями…»¹⁷. Результат исследований оказался отрицательным, следов столь древнего пребывания человека на Курильских островах найти не удалось. Возможно, гипотеза Ю.В.Кнорозова о древнем заселении Америки подтвердится в дальнейшем. В Центральной и Южной Америке есть несколько археологических памятников с очень древней датировкой — 14, 5 и 20—23 тыс. лет назад¹⁸.