Быстрый экономический рост и политика реформ и открытости, проводимая руководством Китая с конца 1970-х годов, привели к тому, что эта страна в XXI в. превратилась в ключевого игрока в глобальной экономике. Повышение экономической и политической значимости Китая заметно отражается и в Латинской и Карибской Америке (ЛКА) с начала 2000-х годов [1, p. 235-253]. Регион ЛКА, влияние которого в мировой экономике и международных отношениях за последние 20 лет значительно выросло, стал вторым по величине после Азии получателем китайских прямых инвестиций (ПИИ), а также инвестиций в энергетический и инфраструктурный сектора [2]. Для некоторых латиноамериканских государств, в частности для Венесуэлы, Китай превратился в крупного кредитора [3, p. 357-371]. Неуклонно растет и объем двусторонних торговых обменов азиатского гиганта со странами ЛКА. Согласно данным Всемирного банка, сегодня Китай является основным рынком сбыта для экспорта из Бразилии, Чили, Перу, Кубы, Уругвая, вторым — по значимости для Колумбии и третьим — для Аргентины.

У сближения Китая с Латинской Америкой есть и политическая составляющая. Главным образом это касается признания принципа «Единого Китая». В 2017 г. в общей сложности 18 стран — 12 из них находятся в ЛКА — признавали суверенитет Тайваня, который Пекин считает своей отколовшейся провинцией. Впоследствии Доминиканская Республика, Панама и Сальвадор разорвали дипломатические отношения с Тайбэем, сблизившись с КНР и признав китайскую инициативу «Один пояс — один путь». Эта геополитическая стратегия, известная также под названием «Новый великий шелковый путь», была провозглашена Председателем Китайской Народной Республики (КНР) Си Цзиньпинем в Казахстане в 2013 г. и направлена на укрепление глобального лидерства Китая. Несколько стран латиноамериканского региона, включая Боливию, Чили и Эквадор, к настоящему времени подписали меморандумы, подтверждающий их участие в этом проекте.

В свете этого Вашингтон в последние годы стал активно претендовать на восстановление своего влияния в латиноамериканском регионе. В «Стратегии национальной безопасности» США 2017 г. содержится предупреждение о растущем присутствии КНР (и России) в Западном полушарии как в инвестиционной политике, так и в деле политической поддержки правительства Николаса Мадуро в Венесуэле [4]. Администрация президента Джо Байдена также утверждает, что «Пекин и Москва вложили значительные средства в усилия, направленные на то, чтобы проверить силы США и помешать нам защищать наши интересы и интересы наших союзников по всему миру» [5]. Таким образом, Латинская Америка все больше оказывается втянутой в глобальное геополитическое соперничество между мировыми державами [6, p. 63-93].

В условиях нынешнего кризиса, вызванного <em>COVID</em><em>-</em>19, китайское присутствие стало еще более очевидным. В рамках глобальной кампании по оказанию помощи латиноамериканский сектор здравоохранения получил от КНР значительное количество медицинских масок, респираторов и тестов. На сегодняшний день основная часть стран Южной Америки проводит вакцинацию населения именно китайскими препаратами. В целом на нынешнем этапе глобализации геополитические и стратегические интересы Китая и его присутствие в ЛКА становятся все более заметными. Данный факт диктует необходимость тщательного и непрерывного изучения китайско-латиноамериканских отношений с целью отслеживания новейших событий и выявления возникающих тенденций.

В недавно опубликованной коллективной работе 14 экспертов-международников рассматривают ряд ключевых аспектов, характеризующих китайско-латиноамериканские отношения в наши дни, принимая во внимание изменения, связанные с пандемией <em>COVID</em><em>-</em>19. Сборник выстроен по принципу от общего к частному. Первые главы посвящены взаимодействию КНР с регионом в целом и с латиноамериканскими региональными объединениями, а в последующих главах проанализированы двусторонние отношения.

Книга открывается главой Эвана Эллиса, посвященной взаимоотношениям в области политики безопасности. В ней автор исследует их эволюцию в течение первых двух десятилетий XXI в. Любое взаимодействие Пекина с миром и отдельными регионами, в том числе и военное, подчинено, прежде всего, основной цели — строительству мощного современного социалистического государства к 2049 г. Стоит отметить, что военное сотрудничество до недавнего времени играло относительно незначительную роль в отношениях Китая и ЛКА по сравнению с интенсивным взаимодействием в области торговли, займов и инвестиций. Однако за последние несколько лет роль военной составляющей заметно усилилась, что автор показывает на примере закупок китайского вооружения Венесуэлой, Эквадором, Аргентиной и Боливией. Взаимные визиты и обмен военными кадрами между КНР и Латинской Америкой также постепенно расширялись, включая создание военных школ, организаций и разработку соответствующих программ. С выводом автора нельзя не согласиться: растущее влияние Китая в мире, все более враждебные американо-китайские отношения и глобальная трансформация, произошедшая в результате пандемии <em>COVID</em><em>-</em>19, скорее всего, приведут к расширению масштаба взаимодействия КНР и ЛКА в области безопасности. Однако размещение китайских военных баз в регионе на постоянной основе в ближайшем будущем маловероятно.

Во второй главе Детлеф Нольте переходит к анализу амбивалентности во взаимодействии КНР с Общим рынком стран Южного конуса (<em>Mercado</em><em> </em><em>Com</em><em>ú</em><em>n</em><em> </em><em>del</em><em> </em><em>Cono</em><em> </em><em>Sur</em><em>, </em><em>Mercosur</em>) и его странами-членами — Аргентиной, Бразилией, Парагваем и Уругваем. Китай на сегодня является основным торговым партнером <em>Mercosur</em>. Растущий спрос Пекина на сырье и связанный с этим рост цен на сырьевые товары придали экономикам стран, входящих в <em>Mercosur</em>, импульс роста, позволили им диверсифицировать торговые отношения и таким образом укрепить свою независимость в торгово-экономической сфере. Однако налицо и негативные эффекты. В частности, это касается возросшей экономической зависимости от Китая: если на начальном этапе сотрудничество строилось по принципу Юг — Юг, то сегодня оно уже больше отвечает парадигме взаимодействия Север — Юг, где Китай выступает в роли Севера, а <em>Mercosur</em> — Юга. Неравенство сторон в этом партнерстве усугубляется и тем, что у стран <em>Mercosur</em> нет общей политики по отношению к Китаю, а взаимодействие выстраивается в основном на двусторонней основе, где каждая из четырех южноамериканских стран преследует свои интересы. Особо стоит отметить упомянутый автором тот факт, что Парагвай предпочитает быть привилегированным партнером Тайваня в Южной Америке, нежели одним из второстепенных партнеров Китая.

Импорт произведенной в Китае готовой продукции оказал негативное влияние на национальные отрасли промышленности Аргентины и Бразилии. Он также отрицательно повлиял на торговлю промышленной продукцией в рамках самого <em>Mercosur</em>. С долей участия в 11,7% от общего объема продаж и 14,1% от всего импорта (по данным на апрель 2020 г.) Китай стал самым важным торговым партнером Аргентины, опередив Бразилию. Рост торговли с КНР привел к относительному снижению участия как <em>Mercosur</em>, так и Латинской Америки в бразильской торговле в целом. Иными словами, расширение торговых отношений с Китаем негативно сказалось на экономической интеграции внутри <em>Mercosur</em>. Однако, как верно подмечает Д.Нольте, не Китай виноват в том, что промышленность стран <em>Mercosur</em> не стала более конкурентоспособной. Виной этому, скорее, высокий уровень протекционизма и бюрократических преград в аргентинской и бразильской экономиках. Кроме того, в настоящее время расхождения в торговой политике ведут к расколу между правительствами Бразилии, Парагвая и Уругвая, выступающими за либерализацию торговли, и протекционистским правительством Аргентины. Расхождения в стратегиях борьбы с пандемией <em>COVID</em><em>-</em>19 и отсутствие взаимодействия в этой области еще больше усугубили кризис внутри объединения.

Невозможно анализировать отношения между КНР и странами ЛАК без учета интересов третьих сторон. Именно поэтому авторы двух последующих глав сборника — Ана Солиc де Штанге и Эдуардо Велоса — рассматривают треугольник Китай — ЛКА — США. Ана Солиc путем тщательного анализа «треугольной» динамики с учетом пандемии <em>COVID</em><em>-</em>19 убедительно доказывает скрытую силу и важность третьего игрока, который непосредственно не участвует в двусторонних инициативах и соглашениях, но реагирует на них изменением своей политической позиции. Треугольные отношения — это взаимодействие трех государств, которое при определенных условиях имеет тенденцию к синхронизации. Синхронизация приводит к периодам сильного квазисинхронного взаимодействия и слияния их стратегий, где их выбор в отношении сотрудничества или подстрекательства к конфликту зависит друг от друга. Автор иллюстрирует это взаимодействие на примере Панамы, Венесуэлы и Бразилии. Однако разделение между экономическим взаимодействием и стратегическим партнерством, проводимое в этой главе, не совсем убедительно и точно, поскольку стратегическое партнерство является многоаспектным и, как правило, охватывает и экономическую сферу.

Тема стратегического партнерства более четко и последовательно раскрывается в тексте Эдуардо Велосы. Автор исследует стратегическое взаимодействие пяти латиноамериканских государств — Аргентины, Бразилии, Мексики, Перу и Чили (ЛКА-5) — с США и КНР в период 2000—2019 гг. В своем структурированном и подробном анализе, основанном на теоретической модели с элементами политического реализма и конструктивизма и наглядных эмпирических данных, он вначале проводит картирование торговли и потоков ПИИ, а также интенсивности двустороннего взаимодействия, а затем переходит к вопросу о совместимости позиций, которая выражается в голосовании по проектам резолюций в Генассамблее ООН. Э.Велоса приходит к заключению, что в период 2000—2019 гг. ЛКА-5 голосовали в соответствии с позициями Китая, но вместе с тем выступили соавторами большего числа проектов резолюций США. Иными словами, несмотря на то, что США уступают КНР с точки зрения объемов торговли и потоков ПИИ, а также по частоте и интенсивности взаимодействия с указанными пятью государствами, это не является гарантией их однозначной поддержки китайских позиций в ООН. Когда речь идет о политических подходах ЛКА-5 на ГА ООН, ни Китай, ни США не получают явных преференций, что указывает на разделение экономических и политических интересов во взаимодействии ЛКА-5 с двумя мировыми державами.

В Венесуэле геополитические и экономические факторы сливаются воедино. Глава Виктора М.Михареса и Бенджамина Кройтцфельдта об отношениях между КНР и Венесуэлой при Си Цзиньпине и Николасе Мадуро открывает серию глав монографии, посвященную двусторонним отношениям. В первом разделе авторы сравнивают китайскую и венесуэльскую внешнеполитическую модели и оценивают перспективы внешней политики обеих стран. Во втором разделе они рассматривают историю китайско-венесуэльских отношений в XXI в., основываясь на таких ключевых элементах, как многополярность, энергетическая диверсификация, финансовая помощь, военное и техническое сотрудничество. В тексте освещается и менее известный аспект сотрудничества между Каракасом и Пекином: речь идет о контактах в аэрокосмической области. Интересен также анализ изменений и преемственности в период 2013—2020 гг., начиная с прихода к власти Си и Мадуро, который авторы приводят в третьей части главы. Ученые приходят к заключению, что глубокая асимметрия в китайско-венесуэльских отношениях, а также финансовая осмотрительность Китая благоприятствовали углублению российско-венесуэльских связей. Таким образом, эти выводы показывают эмпирическое противопоставление широко распространенному мифу о безоговорочном сотрудничестве между авторитарными режимами Пекина и Каракаса.

За последние два десятилетия китайско-латиноамериканские отношения заметно интенсифицировались, чем привлекли особое внимание политиков и ученых. Однако дипломатические связи между Китаем и ЛКА существуют гораздо дольше. В 1970-х годах 11 латиноамериканских стран установили дипломатические отношения с КНР. Поэтому представляется логичным включить в рассмотрение сегодняшних событий и исторический аспект. 50-летие установления дипотношений между Китаем и Чили, которое отмечалось в декабре 2020 г., послужило поводом для Памелы Аростика Фернандес<strong> </strong>взглянуть на историю особых контактов между двумя государствами с точки зрения сегодняшнего дня. Чили оказалась первой страной в Южной Америке, установившей дипломатические отношения с Пекином в 1970 г., первой латиноамериканской страной, поддержавшей вступление КНР во Всемирную торговую организацию в 1999 г., а также первой латиноамериканской страной, признавшей в 2004 г. КНР как рыночную экономику, и первой, подписавшей Соглашение о свободной торговле с Китаем в 2005 г. Ввиду поистине особого статуса Чили в отношениях с КНР можно предположить существование равноправного сотрудничества между этими государствами. Но, по словам П.Аростика Фернандес, как и в отношениях с остальными странами региона, между Чили и Китаем действует асимметричная модель взаимодействия. В течение 2010—2020 гг. асимметрия усилилась за счет многопланового влияния Китая, в частности, на СМИ, политические партии, аналитические центры, университеты, культурные центры и бизнес-ассоциации.

Социально-экономические последствия асимметричных отношений между ЛКА и КНР хорошо видны на примере Эквадора. Изначально ожидалось, что строительство Эквадором крупных гидроэлектростанций, финансируемых Китаем, избавит страну от дефицита электроэнергии и даже обеспечит ее избыток, что позволит экспортировать ее в соседние страны. Гидроэлектростанция <em>Coca</em><em> </em><em>Codo</em><em> </em><em>Sinclair</em><em> </em>(<em>CCS</em>) является крупнейшей из восьми ГЭС, построенных за время правления Рафаэля Корреа, и на сегодняшний день это — самый важный инфраструктурный проект в стране. В своем исследовании Матео Арбайтер показывает, что проект не оправдал ожиданий эквадорцев. Сразу после начала строительства были выявлены серьезные проблемы: рабочие жаловались на плохие условия жизни и низкие стандарты безопасности, что привело к многочисленным травмам и гибели большого количества людей. Кроме того, возможности трудоустройства для местных жителей оказались не столь большими, как ожидалось. В целях погашения кредитов и займов, предоставленных китайскими банками, администрация Корреа была вынуждена принять решение о разработке неиспользуемых минеральных ресурсов и нефтяных месторождений Эквадора в бассейне Амазонки. И это происходило в условиях, когда кредит, выданный КНР на строительство <em>CCS</em>, оказался для Эквадора невыгодным, а сам проект более дорогим, но менее функциональным, чем было объявлено изначально.

Еще одно очень интересное исследование касается мало изученной темы отношений КНР не с таким крупными игроками, как, например, Бразилия или Чили, а с самыми маленькими странами в ЛКА. Автор этой главы Неле Нёссельт<strong> </strong>рассматривает взаимодействие КНР с карибскими островными государствами с 2013 г. до начала 2020 г. с целью понять, что кроется за стратегией «мягкой» силы Пекина в отношении этих стран. Карибские островные государства находятся в самом центре проходов Морского шелкового пути, а их участие в этом масштабном инфраструктурном и политическом проекте для Пекина необходимо. Карибское сообщество (<em>Caribbean</em><em> </em><em>Community</em><em>, </em><em>Caricom</em>) стало одним из партнеров КНР на переговорах с карибскими государствами. 28 и 29 октября 2019 г. в Гренаде состоялась конференция Китая и <em>Caricom</em> по «Новому великому шелковому пути», в которой приняло участие девять представителей <em>Caricom</em>, включая участников из Сент-Винсента и Гренадин и Сент-Люсии, поддерживающих официальные дипломатические отношения с Тайванем. В целом подход КНР к отношениям со странами Карибского бассейна опирается на концепцию «мягкой» силы, согласно которой китайские инвестиционные предложения — вклад в модернизацию инфраструктуры и расширение возможностей малых государств в плане совершенствования их глобальной коннективности. Особо стоит отметить, что карибские островные государства за счет своего выгодного стратегического положения не являются пассивными пешками в силовых играх между Пекином, Вашингтоном и другими акторами. К тому же КНР, как подчеркивается в заключительной части главы, — не единственная азиатская страна, активно стремящаяся к укреплению связей с <em>Caricom</em>: Япония и Индия также проявляют инициативу, открыто конкурируя с Пекином и предлагая государствам <em>Caricom</em> технологическую помощь в их борьбе с негативными последствиями глобального изменения климата.

Рассмотрение отношений между КНР и странами ЛКА завершается главами, посвященными китайско-бразильским связям. Автор одной из них — Ниу Хайбинь<strong> </strong>— рассматривает контакты Бразилии и КНР в контексте реактивации «Доктрины Монро» во внешней политике США. И Китай, и Бразилия уделяют приоритетное внимание своим отношениям с североамериканской страной, однако им также необходимо обратить внимание на стратегическую уязвимость, с которой они сталкиваются в условиях мирового порядка, в котором доминируют США. Бразилия считает возвращение США в регион ответом на растущие влияние Китая, при этом старается найти сбалансированный подход к обеим державам: с этой целью президент Жаир Болсонару в 2019 г. посетил оба государства. Бразилия также подписала меморандум о взаимопонимании с США относительно инициативы <em>América</em><em> </em><em>Crece</em><em> </em>(«Америка растет») [7], которая представляет собой инновационный подход к поддержке экономического развития путем стимулирования частного сектора, инвестиций в энергетические и другие инфраструктурные проекты в странах ЛКА. Одновременно Бразилия в соответствии с собственным планом по экономическому развитию согласилась на поиск возможных контактов с Китаем в рамках «Нового великого шелкового пути». Чтобы обойти сложную ситуацию вокруг <em>Huawei</em>, Бразилия отложила проведение аукциона по распределению частот для сетей 5<em>G</em>, хотя это не отвечает ее интересам. Однако, как утверждает Н.Хайбинь, южноамериканскому гиганту все еще трудно приспособиться к противоречивым целям двух мировых держав.

Н.Хайбинь полагает, что Бразилии стоит предпринять усилия по следующим направлениям. Во-первых, привнести дух прагматизма в отношения США — Китай — Бразилия. Во-вторых, по-новому определить свою роль в целях более эффективного содействия региональной интеграции, сделав ее подлинной основой для расширения сотрудничества латиноамериканских стран с крупными державами. И последнее, но не менее важное: Бразилии следует акцентировать внимание на принципе многосторонности и призвать к более тесному международному сотрудничеству. Трехстороннее взаимодействие в борьбе с <em>COVID</em><em>-</em>19 также необходимо не только для Бразилии, Китая и США, но и для других регионов мира. В анализе, представленном Н.Хайбинь в этой главе, пожалуй, в большей степени, чем в текстах авторов всех предыдущих глав, учтено влияние пандемии коронавируса на взаимоотношения анализируемых стран.

В то время как Н.Хайбинь исследует региональную роль Бразилии с точки зрения внешней политики, Бруна Боси Морейра, Джефферсон душ Сантос Эстево и Лас Форти Томас проводят эмпирический анализ роли Китая в дальнейшем развитии сектора возобновляемых источников энергии в этой стране. Они утверждают, что инвестиции Китая в данный сектор за последнее десятилетие служат наглядным примером как взаимодополняемости двух стран, так и трудностей двустороннего взаимодействия. В то время как Бразилия обладает обширным возобновляемым энергетическим потенциалом, ей не хватает финансовых ресурсов для их освоения. Это, как отмечают ученые, дает возможность Китаю расширить свою глобальную деятельность в области «зеленой» энергетики. Основываясь на выступлениях президентов Бразилии, отчетах и официальных протоколах, а также на освещении в СМИ официальных государственных визитов в период с 2014 по 2019 г., исследователи прослеживают эволюцию и трансформацию новой модели сотрудничества в области возобновляемых источников энергии по линии Юг — Юг.

Недостатком большинства аналитических работ, посвященных китайско-латиноамериканским отношениям, является тот факт, что их авторы сосредоточены исключительно на КНР или рассматривают эти связи сквозь призму конкуренции Китая и США в Западном полушарии. При этом ученые не обращают внимания на то, что в течение вот уже ряда десятилетий в ЛКА присутствует еще один важный внеполушарный актор, чье взаимодействие со странами региона также не остается незамеченным в Вашингтоне. Речь идет о России.

В этом контексте особый интерес представляет заключительная глава книги. Ее автор — Виктор Хейфец — представил содержательный анализ «возвращения» России в Латинскую Америку и других аспектов китайско-российского альянса в данном регионе, а также рассмотрел сотрудничество России и Китая в ЛКА. Тема российско-китайского взаимодействия интересна по ряду причин. Прежде всего потому, что оба государства являются постоянными членами Совета Безопасности ООН, обладающими правом вето. Во-вторых, и Москва, и Пекин стремятся построить многополярный мир и рассматривают свое присутствие в ЛКА как один из шагов в этом направлении. Наконец, и Россия, и Китай являются странами — членами группы <em>BRICS</em>, основанной в 2009 г.

Что касается российско-китайского взаимодействия в регионе, то, в отличие от расширяющейся экономической деятельности Китая, у России меньше проектов в странах ЛКА, и сосредоточены они в меньшем количестве секторов, включая закупку вооружения, нефтяную отрасль, электроэнергетику и добычу полезных ископаемых. Российские банки не играют такой значительной роли в продвижении проектов в Латинской Америке, как китайские финансовые институты. Стоит также отметить, что в настоящее время деятельность России и КНР в регионе пересекается лишь в единичных случаях. В то время как Россия больше использует военно-политические инструменты, Китай делает акцент на экономические. Особое место в данной главе занимает анализ отношений России и КНР применительно к Бразилии и Венесуэле. Так, например, российско-китайский тандем проявил себя на сессии СБ ООН 26 января 2019 г., когда представитель Пекина Ма Чжаосюй отверг «иностранное вмешательство в дела Венесуэлы», а его российский коллега Василий Небензя обвинил Вашингтон в «инициировании государственного переворота» против Мадуро.

Заключительные выводы, сделанные в главе, написанной В.Хейфецем, доказывают, что «борьба» за Венесуэлу является симптомом того, что в ближайшем будущем весь латиноамериканский регион станет сферой стратегической конкуренции между США и Китаем, в которой примут участие и другие игроки, среди которых, помимо России, следует назвать Индию, Турцию и государства Евросоюза. Но, по мнению В.Хейфеца, участие данных акторов в этой конкурентной борьбе, не достигнет того уровня, который демонстрирует Китай. Исходя из политических реалий сегодняшнего дня, с этим утверждением сложно не согласиться.

В целом рассматриваемая монография вносит серьезный вклад в понимание современных китайско-латиноамериканских отношений. В ней отражены все основные аспекты этих отношений, а каждая глава представляет собой основательный и законченный анализ, основанный на убедительных эмпирических данных и подкрепленный отличной аргументацией и точными формулировками. Все главы прекрасно дополняют друг друга, хотя и не являются непосредственным продолжением друг друга. Особо следует подчеркнуть тот факт, что авторы книги уделяют достаточно внимания интересам стран Латинской Америки, а также показывают, что эти государства — не просто объект китайской внешней политики, как это зачастую делается в научных публикациях.

Однако, за исключением описания отношений КНР и Панамы, содержащегося в тексте А.Солис де Штанге, и упоминания о строительстве Никарагуанского канала в главе В.Хейфеца, в книге практически ничего не говорится о государствах Центральной Америки, которые в китайской инициативе «Один пояс — один путь» также играют немаловажную роль. К примеру, в подписанной в 2019 г. совместной декларации правительств Китая и Сальвадора подтверждено участие этой центральноамериканской страны в проекте «Новый великий шелковый путь». Особо следует отметить, что в документе прослеживается четкая приверженность Сальвадора принципу «Единый Китай», в рамках которого категорически отвергаются любые действия, противоречащие этому принципу, а также любая форма «независимости Тайваня» [8]. Дополнительная глава, посвященная странам Центральной Америки и характеру их отношений с КНР, сделала бы аналитический обзор еще более значимым. Было бы также интересно узнать, как продвигается сотрудничество между Китаем и государствами ЛКА в областях, не связанных с политикой, экономикой и безопасностью, например, в сферах образовании и культуры. Важными являются вопросы о том, насколько значительны охват и влияние Института Конфуция в Латинской Америке, насколько успешно в последние десятилетия развивались академические связи? Учитывая упомянутые аспекты, проследить развития данной тематики весьма целесообразно. Ведь тема китайско-латиноамериканских отношений, безусловно, и в дальнейшем будет представлять интерес, поскольку эти связи постоянно развиваются и находятся под влиянием внешних и глобальных факторов, включая борьбу с пандемией. Можно только приветствовать продолжение данного анализа и ждать дальнейших публикаций авторов рассмотренной книги.